Российским регионам следует быть более активными в 2021 году в вопросах лоббирования интересов отечественного нефтегазосервиса. Именно эта отрасль сталкивается с самыми тяжелыми последствиями коронакризиса 2020 года. Такое мнение озвучил председатель комитета Госдумы РФ по энергетике Павел Завальный, подводя итоги года в беседе с корреспондентом Агентства нефтегазовой информации.
- Павел Николаевич, 2020 год оказался непростым для энергетической отрасли: спрос и цены на энергетические продукты снизились, на рынке выросла волатильность, как это все отразилось в целом на энергобалансе нашей страны?
- Финансово-экономическое состояние отрасли и в целом экономики страны очень сильно связаны с ситуацией на мировых рынках. В России ежегодно производится более 2 млрд тонн условного топлива энергетических ресурсов, половину из которых мы отправляем на экспорт: это 1/3 добываемого трубного газа и весь СПГ, 2/3 нефти и нефтепродуктов. По сути, экспорт нефти и газа даже в условиях снижения цен и объемов экспорта формирует более 50% экспортной выручки и около 40% доходов федерального бюджета. Изменение стоимости барреля нефти на $1 приводит к изменению выручки на 1 млрд.
Понятно, что снижение спроса на нефтяном рынке привело и к снижению цен, но те решения, которые были приняты в рамках ОПЕК+ сыграли положительную роль: в течение короткого времени произошла балансировка в пределах $40-50 за баррель. Последнее, декабрьское, решение по дальнейшему контролю добычи нефти в странах ОПЕК+, включая Россию, дало хороший сигнал всем потребителям. И сегодня цена на черное золото чуть выше $50 за баррель, Urals торгуется в пределах $48. Я считаю, понятные объемы добычи и такая стоимость, это вполне позитивный конец года.
Ситуация по газу несколько хуже. Он торгуется значительно дешевле (в расчёте на ккал) нефти, где-то на 40%. Идет не только конкуренция газа с нефтью, но и конкуренция газа с газом (трубного и СПГ). В этом году цена на газ для стран дальнего зарубежья снизилась почти вдове – до $130 за 1 тыс.куб.м., по сравнению с $205 в 2019 году. Также сократился и объем трубопроводного экспорта на 16% - до 184,5 млрд куб.м. В итоге экспортная выручка Газпрома в прошлом году превышала $40 млрд, в 2020-м – она чуть больше $20 млрд… Мы понимаем, что эта ситуация временная. В условиях низких цен идет борьба за сохранение доли рынка. Сейчас главное не потерять партнеров, потребителей. Газпром успешно справляется с этой задачей. Объем доли рынка не только не уменьшается, но увеличивается.
Поэтому, если учитывать условия, в которых оказалась нефтегазовая отрасль в этом году, то ситуация к концу года выглядит, в целом, позитивно.
- Какие перемены произошли на внутреннем рынке?
- По газу все просто: цена регулируется в зависимости от инфляции, то есть не выше ее показателя. Что касается нефтепродуктов, то здесь рынок более чувствительный к переменам. Ежегодно в России потребляется около 70 млн. тонн автомобильного топлива. Примерно пополам бензин и солярка. В этом году, по крайней мере по первому полугодию, картина оптимистичная – рост стоимости топлива не превышает уровень прошлого года – 2%. Напомню, в 2019 году по дизелю цены повысились в среднем на 2%, по бензину – чуть больше 1%. Низкий рост цены на автомобильное топливо в течение 2020 года оказывал положительное влияние на всю нашу экономику.
- Вы уже упомянули о том, что вся эта ситуация временная, что будет дальше?
- К сожалению, как говорили древние, нет ничего более постоянного, чем временное. Ситуация и до распространения новой коронавирусной инфекции развивалась похожим образом, но с другой динамикой. Показательно, что предыдущие крупные кризисы – 2008 и 2014 годов - вызывали сопоставимое снижение объемов добычи. И ОПЕК+ образовался до ковида.
При этом сегодня многие страны приняли программы достижения углеродной нейтральности – ЕС, Япония, Корея, Китай. Углеродная нейтральность – это, прежде всего, отказ от традиционных видов топлива: угля, мазута, солярки, бензина, газа. По сути, мы уже вступили в очередной этап энергетического перехода. Со времен пещерного образа жизни мы пришли от дров как основного вида топлива сначала к углю, потом к нефти, 20 лет назад активно вступил в свои права газ. Сейчас идет углеводородная эра, которую уже сменяет период ВИЭ и другой неуглеродной энергетики. Через 30-50 лет будет освоено промышленное применение термоядерного синтеза, и он в сочетании с ВИЭ, водородными технологиями и ядерной энергетикой даст нам полностью безуглеродное энергообеспечение.
Но до 2040 года по всем прогнозам углеводородный характер мировой энергетики на уровне более 50% еще сохранится. В этот период роль ОПЕК+ будет возрастать. Большую значимость приобретет и Форум экспортеров газа.
Когда ВИЭ и неуглеродная энергетика придут на смену углеводородов, надо будет научиться жить уже в этих условиях, освоить новые виды энергии – играть по правилам.
- Осенью много говорили о мерах поддержки нефтесервисной отрасли, шли обсуждения на уровнях министерств, Госдумы. Но сейчас это все в каком-то подвешенном состоянии. Продолжится ли работа в этом направлении?
- По нашим оценкам, нефтесервис очень серьезно страдает от пандемии. И больше всего - именно отечественные региональные компании. У них очень ограничены кредитные ресурсы, упал объем заказов, трудно содержать коллективы и прочее. При этом, наше законодательство в этой области забюрократизированно и инерционно, оно не учитывает сложность момента. Вы знаете, что не исполнение трудового кодекса, в условиях, например, отсутствия выручки, может привести к уголовной ответственности, тюрьме. При этом, у компаний-заказчиков с госучастием нет ответственности за своевременный расчет с подрядчиками. Они позволяют себе не оплачивать контракты по три и более месяцев, в то время как исполнители должны как-то жить, платить заработную плату, налоги. Все эти кассовые разрывы могут привести к плачевной ситуации, в результате чего мы потеряем целые коллективы. А когда восстановится спрос и надо будет увеличивать добычу, бурить скважины будет некому. Конечно, придут западные компании или китайские, или собственные силы добывающих компаний. Но тот большой пласт сервисного бизнеса, работающего в рынке, те возможности, рабочие места мы уже не восстановим. Риски очень серьезные.
Проблема существует и нужны реальные меры поддержки. Было предложение о создании фонда незаконченных скважин за счет кредитных ресурсов. Мы провели специальный круглый стол на тему ситуации в нефтесервисе на фоне коронавирусного кризиса, направили свои предложения в профильные органы исполнительной власти. К сожалению, предложение по нормативному ограничению сроков расчета с подрядчиками не поддержал Минфин. И до практической реализации предложения о создании фонда незаконченных скважин пока не дошло. А зря, на мой взгляд, это один из действенных способов, который не просто решает проблему выживания нефтесервиса, но и обеспечивает работу и загрузку организации. Кроме того, когда спрос на нефть будет восстанавливаться, наличие такого фонда скважин позволит более быстрыми темпами нарастить добычу. Я надеюсь, что работа над проектом создания фонда продолжится в следующем году.
- Что может изменить ситуацию?
- Мне кажется, большую активность должны проявлять регионы, потому что это рабочие места, налоги. Им стоит быть более активными в работе с нефтегазовыми компаниями и правительством, отстаивать интересы нефтегазосервиса. Мы, депутаты, тоже делаем, что можем, направляем свои предложения в адрес правительства, но, как видите, не во всем находим понимание. Регионы услышат быстрее.
